В последнее время все чаще вспоминаю Польшу. Мама говорит - это чудо, которое случилось со мной. Мама, конечно, склонна преувеличивать,
но в чем-то даже она права. Меня, пожалуй, поймет тот, кто когда-либо покидал пределы страны в первый раз. Само осознание этого уже сулит
что-то удивительное, неизведанное. И это даже не поездка к морю, не вылазка в горы. Это реальное пересечение границы. И мы, молодые, еще
не нюхавшие заграничного воздуха, везде и всюду передвигающиеся самостоятельно, без чьей-либо помощи.
Знали ли мы, сидя на Белорусском вокзале, изнывая от жары и перекидываясь в карты, что нас ждет целое приключение?
читать дальше
Знали ли мы, каково проснуться утром уже в другом времени? И ехать, разглядывая незнакомые поля, станции, аккуратные домики с крестами,
увешанными цветами и разноцветными лентами? И как жаль, что не удалось как следует посмотреть Варшаву - только здание вокзала и Дворца Исскуств, на фоне которого только и успели сфотографироваться. А потом - снова перегон, и уже в Люблине, с неизменными чемоданами, с которыми за все время успеваешь сродниться, успеваешь полюбить чемодан и возненавидеть за то, что он такой тяжеленный и громоздкий. Но все же это твои
вещи, поэтому на обратной дороге я испытывала к нему нежные чувства (все же внутри побулькивали две бутылки польского пива для Лиса и прочие
дары). Первое впечатление от города - ничего не работает, негде достать еды и банальных предметов обихода. Естественно, мы были, мягко говоря, удивлены. Но самое удивительное, что мы успели ко всему привыкнуть. Дорогу от ресторана до Университета я помню до сих пор. Помню лица преподавателей, аудиторию, где мы провели многие часы за занятиями (а так хотелось сбежать и прогуляться по городу, бродить, смотреть, чтобы вконец потеряться где-то в двух кварталах от общежития и просить сердобольную бабушку на ломаном польском подсказать дорогу). На первом этаже кофе-автомат - просто спасение порой, хоть и ложишься около 11 (а дома-то уже час ночи), и встаешь легко, но порой вообще не можешь проснуться. Актовый зал на двести человек с откидными столиками, оглушаемый нашим разноголосым пением,холл первого этажа, где мы вышагивали в парах под полонез Огинского, парк с памятником ректора. Трудно поверить, что все это есть где-то до сих пор, за много тысяч километров отсюда. Казалось, все это было только для того, чтобы приехать и влюбиться в это, но когда ты уедешь, это перестанет существовать. Ну потому что невозможно поверить, что это будет, когда ты уедешь. Уедешь и может никогда уже не вернешься?
Но самое яркое, запоминающееся, волшебное-сказочное - выходные в Кракове. Мы могли часами бродить по Старому городу, вбирая в себе мощеную
камнем мостовую, старые дома, узкие улочки с кафешками, бродячих артистов, острые шпили, огромный циферблат часов на ратуше... Кажется, будто тот мир, который ты так недавно оставил, вышел куда-то за рамки, а есть только вот это - нечто древнее, загадочное как лица у каменных статуй на балюстраде в Вавеле, как пышущий огем дракон, как Висла и лодки на ней, как вечерние сумерки, опускающиеся на город и огни фонарей, и гитарный перебор в переходе под аркой. Там я увидела, что такое настоящая свобода, и дышалось легко, и пелось, и танцевалось, и мир был как шкатулка, расписная шкатулка из дерева, превезенная мною потом и врученная Наде. И даже когда мы уезжали, Краков не оставил нас без подарка - копальня в Величке - целое подземное царство-государство с тайными пролетами, лестницами, проходами. Страшно представить, что будет, если ты вдруг потеряешься здесь. Страшно и ужасно заманчиво. Остаться здесь, среди сплошного соляного пласта, бродить по коридорам, выступам, лестницам, пока не превратиться в призрак и пугать робких экскурсантов. А призраки там есть, будьте уверены. Гномы и призраки.
В конце концов, когда ты уже полностью врастаешь в эту землю корнями, когда начинаешь забывать родную реч и говоришь исключительно на местном, когда начинает казаться, что ты пробудешь здесь долго-долго, а тот мир, который ты оставил, как в сказке замрет, заморозится, и начнет жить только когда ты вдруг вернешься, вот тогда у тебя все это самым бессовестным образом отнимают. Тебя выковыривают, вырезают, вырывают, запихивают в поезд и машут вслед ручкой. Бесжалостные обстоятельства. И ты едешь, чувствуя, что уезжаешь неполноценным. Потому что какая-то часть тебя осталась здесь.
И я ехала. Потому что мама и Лис. Потому что в России остались еще дела, требующие завершения и моего непосредственного участия. Я ехала и не
знала, вернусь ли снова. И захочу ли возвращаться? Захочет ли Польша, чтобы я вернулась? Да и будет ли снова у меня такой шанс?
А вообще я, наверное, вконец обнаглела, но теперь я хочу в Чехию. Кажется, в Европе я нашла недостающую часть себя.