Удивительное дело. На нашей планете несколько миллиардов людей. Возможно, каждый из них каждую секунду подхватывает простуду или грипп, не говоря уже о других, более серьезных вещах. Но почему-то мне печально и грустно только из-за одного-единственного из них. Выздоравливай, мое солнце.
В Интернетах бастуют, в Краснодаре наводнения, а за окном просто иногда идет дождь. Лето проходит и, кажется, мимо меня. И как я раньше жила в родовом гнезде? Пожалуй, не жила, а существовала. Конечно, настучат мне по тыкве на такие мысли. Но это все равно никто кроме меня не читает.
А я наладила производство hand madе-a. Чувствую, поеду в Тверь, и все это оторвут у меня с руками. Тут главное не бросать.
Похоже, меня ждет неделя теоретического одиночества. Теоритического - это потому что в общаге, все таки, кто-то остается жить. А вот королевство 218 в данный момент пустует. Обе мои журналистки разъехались по домам, и как они, что они, мне сейчас неизвестно, да и, честно говоря, не особо интересно. Впрочем, как и им до меня дела особо нет. Так что все довольны, все танцуют.

И - под настроение.

Поэзия!

Мое солнце, и это тоже ведь не тупик, это новый круг.
Почву выбили из-под ног – так учись летать.
Журавля подстрелили, синичку выдернули из рук,
И саднит под ребром, и некому залатать.

Жизнь разъяли на кадры, каркас проржавленный обнажив.
Рассинхрон, все помехами; сжаться, не восставать.
Пока финка жгла между ребер, еще был жив,
А теперь извлекли, и вынужден остывать.

Мое солнце, Бог не садист, не Его это гнев и гнет,
Только – обжиг; мы все тут мечемся, мельтешим,
А Он смотрит и выжидает, сидит и мнет
Переносицу указательным и большим;

Срок приходит, нас вынимают на Божий свет, обдувают прах,
Обдают ледяным, как небытием; кричи
И брыкайся; мой мальчик, это нормальный страх.
Это ты остываешь после Его печи.

Это кажется, что ты слаб, что ты клоп, беспомощный идиот,
Словно глупая камбала хлопаешь ртом во мгле.
Мое солнце, Москва гудит, караван идет,
Происходит пятница на земле,

Эта долбаная неделя накрыла, смяла, да вот и схлынула тяжело,
Полежи в мокрой гальке, тину отри со щек.
Это кажется, что все мерзло и нежило,
Просто жизнь даже толком не началась еще.

Это новый какой-то уровень, левел, раунд; белым-бело.
Эй, а делать-то что? Слова собирать из льдин?
Мы истошно живые, слышишь, смотри в табло. На нем циферки.
Пять.Четыре. Три. Два. Один.
(с) Вера Полозкова